К Пелевину по брэндам приближаясь,
и параллельно делая пи-пи,
он Музе говорил: «не торопи,
а то я ненароком облажаюсь».
Он вынужден, как маятник Фуко,
доказывать законы мирозданья
иначе неземное наказанье
Стихиру ожидает. И легко,
Пегаса отоваривая спину,
он подгонял усталую скотину
и пел про «мертвеца» и «йо-хо-хо».
Дозрел таки философ и поэт
до гениальной «истины в стакане»
(а, может быть, попробовать и в ванне,
ведь в доме есть не только туалет.)
Он не садист, не Ленин, не Сусанин,
он в дебри никого не заведет,
он к полюсу дрейфует и поёт,
«Лёд номер девять, тчк. Папанин».
Он что-то говорил про онанизм
но я, из ложной скромности, не слышу
пора вернуть отъехавшую крышу.
Как говорил де Сад: "за гуманизм!"