Дом, как дом, но соседи подохли.
На носу Новый год и опавшие листья,
Саксофон, на столе хлеба крохи,
Сыр, расческа и Дэвиса диск.
Телефон стонет под душем,
Над душей стоят кредиторы.
Портвейнная грусть отдает гнилой грушей,
В темень улиц уходят пустые моторы.
«Беломор» вечно тухнет не в масть.
Где-то рядом корабли, пароходы.
Но это не трава, а, просто, «фонарь» –
Война тет-а-тет посевов и всходов.
Но тише. Разбудите этот город.
Ночи ему необузданно мало.
А когда он проснется, мой солнечный город
О! Это будет только начало.
На кухню, где кофе и дым моих снов,
Вошла обнаженная, стройная, юная Сть.
Устав от ее бестолковых фраз и слов,
Указав на холодильник, я предлагаю ей сесть.
А в комнате рядом валяется Я,
Ему уже ничего не нужно.
Водку разбили, разлили коньяк,
Не пришла Джулия…
Я смотрю на себя. Ну и рожа!
Светлана обмякла, Люси прослезилась –
Восходы-закаты их сводят с ума.
Пришел Степан, сказал, что влюбился,
Но его любовь не вместилась в граненый стакан.
Он сказал, что останется, но не на долго,
Уронил скупую мужскую слезу,
Растер по красивому лицу свои глаза и ноздри
И прошептал: «Я желаю мацу».
Statesman из Мисхора машет зеленой,
Бумага приятно шуршит, упирается в бок.
И, как-то в облом мне писать о Петровой,
Но теннисный мяч ей всучу в Новый год.
«Писатель» не пишет, но это не повод,
Чтобы не пить за цветенье Ла Скала…
Но тише. Разбудите этот город,
А когда он проснется, будет только начало.
09.11.1989 г. Ялта.