Видишь на снегу частицы пепла?
Тонким слоем хрупкие останки,
Тяжким грузом чёрные покровы.
Свет погас, и зло тотчас окрепло.
Детям – страх испорченной осанки,
Сыновьям – могилы,
Хатам – вдовы,
Городу – конкретные порядки,
Полю – снег и капли яркой крови,
Партизанам – ночь, облавы, прятки,
Нам с тобой – нахмуренные брови.
Нам с тобой – отчаянная жажда,
Жгучий страх, горячечная злоба,
Грусть о том, кто был меж нами прежде,
Вера в то, что день последний каждый,
Тесный мир и душная утроба,
Чувство краха дела и надежды,
Вера в то, что мы теряем веру,
Каждый день вдыхая с пеплом серу.
Нам осталась горькая досада
Оттого, что люди сбились в стадо,
Оттого, что нас осталось мало,
Оттого, что близко до финала.
Часть солдат, подавшись в партизаны,
Замолчав, забилась по подвалам,
Чтобы там зашить больные раны
И искать надежду даже в малом,
Видеть солнце, чувствовать болото,
Рисовать черты иного мира,
Как страница старого блокнота,
Пропадать, тоскливо догорая
От вина и комнаты, где сыро,
Где не ждут весны, не ищут рая.
За стеной живут простые люди,
Но они не думают о чуде.
За стеной обыденная гадость.
У ничтожных – маленькая радость.
Слуги стали верными рабами,
Регулярно ходят за гробами.
Нет рабочих, сгинули крестьяне,
Серп и молот брошены в бурьяне.
На ресницы лёг пушистый иней.
Партизан простился со святыней.
Остывает яростная вера.
Утонули звёзды офицера.
На рассвете вдруг приснилась кара.
От глотка горячего отвара
Задрожали раненые вены.
Мокрый снег похож на хлопья пены.
Перемены
Твёрды, ярки, чётки.
Остаются страх и реки водки,
Остаются ненависть и злоба,
Жирный суп, дымящаяся сдоба;
Остаётся яркий лживый город,
Где восход кварталами распорот;
Остаются взорванные сёла,
И война – безжалостная школа –
Учит жизни, глотки затыкая.
Сон и тупость сытая людская –
На просторе, светлом и широком.
Человек смешал грехи с пороком.
В море бреда плавает планета.
В тишине растаяла монета,
Города укрылись слоем дыма.
Временами скука нестерпима.
Ежечасно меркнет позолота
Посреди нелепого болота.
Каждый год всё больше угол крена,
Редька слаще съеденного хрена,
Глубже злоба, больше весят гири.
Реже дождь – простор пустыни шире.
Ноет плоть, оставшись без обеда,
Но дороже голода - победа.
Тлеет уголь, тихо стынут дали.
На рассвете тени промолчали.
Пепел скован чарами мороза.
Мы молчим, опасливо шагая.
Очень скоро будет ночь другая.
Смотрит в небо смешанная раса.
Комендантский век начнётся с часа.
2000