Глава 9.
Вероника Григорьевна проснулась очень рано. Вернее, она практически не спала всю ночь, и предутреннее забытье, накатившее внезапно, вряд ли можно было назвать сном. Поставленный с вечера будильник нарушил тишину, и женщина нехотя поднялась с постели.
Посмотрев на всё ещё спящего супруга, накинула на плечи яркий шёлковый халат и вышла из спальни. Семён Ильич должен был встать ровно через пять минут – эта привычка выработалась у него за много лет: услышав во сне будильник, он ещё ровно пять минут пребывал в состоянии покоя, а затем просыпался самостоятельно, чем до сих пор удивлял своих домашних.
Выйдя на кухню, женщина зажгла газовую плиту и поставила на неё полный чайник. Её двоюродная сестра, исполнявшая обязанности домработницы, приходила к девяти утра, поэтому утренний кофе Вероника варила собственноручно. Завести домработницу ей посоветовала знакомая, жена ответственного партийного работника, и первое время Вероника Григорьевна стеснялась, да и супруг был категорически против. Но позже, прислушавшись к мнению подруги, Вероника всё же уговорила мужа, обосновав свою просьбу желанием помочь своей родственнице – Галя, так звали двоюродную сестру, жила в глухой деревне, совершенно одна, и с охотой переехала в областной город. В этом был двойной смысл: получив новую квартиру, Семён Ильич прописал Галю в старой, и оставил там жить, благо прежняя квартира не была ведомственной. Женщине было тридцать пять, она была младше Вероники на семь лет. Детей у Галины не было, замуж она не собиралась, и, обустроившись на новом месте, полностью погрузилась в свои новые заботы: приносила продукты, готовила обед и ужин, убирала квартиру своих высокопоставленных родственников, пока они и их дети были на работе и учёбе. Естественно, Галина не была в курсе всех дел семьи, все разговоры с дочерью по поводу беременности и предстоящего аборта Вероника Григорьевна вела в отсутствии сестры, и теперь сосредоточенно придумывала причину, по которой Гале не нужно было бы приходить в ближайшие несколько дней, чтобы не заметить отсутствия Александры и потом случайно не проговориться Семёну Ильичу, что его дочери не было дома целых три дня.
- Доброе утро, - проснувшийся супруг появился в дверях кухни, на ходу затягивая пояс дорогого махрового халата в крупную бело-коричневую полоску.
- Доброе утро! – широко улыбаясь, Вероника подошла к мужу и, обняв, расцеловала в обе щёки, - товарищ генерал, разрешите поздравить вас с профессиональным праздником!
- Спасибо, Верочка, - Семён Ильич послушно поворачивал лицо для поцелуев, сохраняя серьёзное выражение, - ну, хватит, хватит… Зацеловала…
- Заметь, зацеловала любя! – жена лукаво блеснула глазами и, открыв двухкамерный холодильник, достала оттуда заранее припасённый торт, - Скорее умывайся, и за стол!
- Вот это я не буду, - махнув на торт рукой, супруг открыл ящик импортного кухонного гарнитура розово-перламутрового цвета, и достал оттуда пачку «Мальборо», - и, вообще, наверное, завтракать не буду.
- Как это – не будешь?! – Вероника Григорьевна продолжала доставать из холодильника продукты – копчёную колбасу, голландский сыр, сливочное масло, сгущённые сливки.
- Нет аппетита. Пожалуй, только кофе выпью.
- Но я готовила тебе праздничный завтрак! – супруга расстроенно опустила руки, - Сеня, так нельзя… Ты сейчас уедешь на целый день, пока поздравления, награждения… Когда ещё тот банкет?!
- Ничего, мы народ ко всему привычный. Да, машина за тобой придёт в половине пятого, будь готова, концерт ровно в пять.
- Хорошо, - жена послушно кивнула, - ты съешь хоть кусочек торта, Сенечка…
- Пусть Алька торт ест, а то я вчера на неё посмотрел – бледная какая-то, худая… Учёба на неё так действует, что ли?!
- Наверное… - мгновенно побледнев, Вероника отвела глаза и начала демонстративно намазывать кусочки белого батона сливочным маслом, - Не привыкла ещё, да переживает из-за Виталия…
- А что с Виталием? – супруг собрался выйти из кухни, но, услышав имя дочкиного жениха, обернулся в дверях.
- Представляешь, он её бросил, - женщина с деланным равнодушием продолжала делать бутерброды, - глупость, конечно… Но она сильно переживает.
- Бросил?.. – хмыкнув, Семён покрутил головой, - Не знал…
- Да когда тебе, Сеня?! У тебя своих забот… да и ерунда это всё, первая любовь… Пройдёт…
- Если честно, мне он не очень нравился. Слишком дерзкий, авантюрного склада… Олег-то с ним всё ещё дружит?
- Дружит…
- Плохо…
- Ну, почему? – Вероника Григорьевна пожала плечами, - Ничего плохого не вижу. Виталий умный, начитанный, у них с Олегом общие интересы…
- Знаю я их интересы. Не далее, как вчера ребята из шестого отделения задержали одного такого начитанного молодчика – разбил витрину в ювелирном магазине!
- Ужас… - Вероника Григорьевна поёжилась, - Ограбление, да?
- Если бы. Выбирал своей девушке кольцо. Да не понравилось, как его обслужили… Ты только представь, Вера, ему – двадцать лет, а он кольцо золотое покупает!
- Ну, может, ему родители деньги дали…
- Ясное дело, что родители! Так вот в родителях вся проблема. Когда проверили документы, оказалось, что это – Антон Ракитин…
- Ракитин?.. – нахмурившись, Вероника как будто вспоминала, где она слышала эту фамилию, затем снова подняла взгляд на мужа, - Это что, сын Ракитина?..
- Догадливая, - хмыкнул Семён Ильич, - именно. Так вот, вместо того, чтобы заключить этого мерзавца под стражу, ребята были вынуждены отвезти его домой, чуть ли не с извинениями! И, заметь, это далеко не первый, и, уверен, не последний случай!
- Сенечка, Ракитин – второй секретарь, а Мясников просто курирует культуру…
- Вот именно – просто курирует… Ты думаешь, почему он Виталия не пустил учиться в Москву?! Да потому, что там не будет ему такого снисхождения! Там своя элита… случись что, разбираться не будут, кто его отец, потом, может, и вспомнят. А здесь выйдет сухим из воды, как и этот Ракитин. А всё почему? А потому, что родители совести не имеют – ни партийной, ни человеческой! Нет… не те люди теперь в партии… не те…
- Ты прав, - супруга понимающе кивнула, - Знаешь, я думаю, что, если бы не муж, то и жена Мясникова не играла бы главных ролей в своём театре. По моим наблюдениям, она не самая талантливая актриса.
- О чём и речь.
…Проводив мужа на службу, Вероника вздохнула с облегчением. Ещё немного, и проблема, которая не даёт ей спокойно жить, будет решена. Сегодня – день милиции, она взяла на работе отгул, чтобы присутствовать на праздничных мероприятиях вместе с мужем. По плану у неё посещение салона красоты, приготовления, праздничный концерт и банкет вместе с супругом. День пролетит в приятных хлопотах и мероприятиях.
А завтра… Завтра Семён уедет в командировку. Она проводит его рано утром… А потом отвезёт Александру в больницу.
Она долго сомневалась – что делать… но после мучительных размышлений пришла к единственно правильному, на её взгляд, решению: сделать дочери аборт. Это, конечно, опасно… но что в наше время не опасно? Даст Бог, всё обойдётся без осложнений, и Семён ни о чём не узнает. Зато Аля сможет продолжать учёбу и жить нормальной жизнью. Она ещё слишком молоденькая, чтобы становиться матерью, тем более, без мужа. Мало того, что это – позор для их такой благополучной семьи, так это ещё и препятствие для её личного счастья. Она ещё встретит своего мужчину…
У неё впереди вся жизнь.
…
- Мама, мне не будет больно?.. – Вернувшись из института, Александра уединилась с матерью в родительской спальне, пока Галина в соседней комнате гладила вечернее платье Вероники для поездки на праздничный концерт в честь дня милиции.
Девушка, кажется, впервые за эти дни всерьёз задумалась, какая процедура ожидает её завтра.
- Нет, не будет, - посмотрев на дочь через зеркало трельяжа, мать снова принялась красить длинные ресницы, - тебе сделают наркоз, ты ничего не почувствуешь.
- Скорее бы… - усевшись на кровать, Аля нервно постукивала носком ступни по полу, - Так хочется, чтобы всё поскорее закончилось.
- Закончится. Главное, не выходи из своей палаты и не общайся ни с кем. Ты будешь лежать одна, поэтому можешь не беспокоиться…
- Мама… а можно сделать так, чтобы меня выписали сразу?.. какая разница, где я буду лежать, дома или там, в больнице?
- Нет… это очень серьёзная операция… И поэтому ты должна оставаться под наблюдением врача. Тем более, что папы не будет дома, это такой шанс!.. Если бы не его командировка, у нас бы ничего не получилось. Так что настраивайся… И ничего не бойся. Через два часа я уеду на концерт, а ты никуда сегодня не ходи…
- Вероника, Семён Ильич звонит, - внезапно в дверь заглянула Галина, - просит срочно подойти к телефону…
После ухода матери Аля так и осталась сидеть на родительской кровати, глядя в одну точку… Узнав, что ей предстоит сделать аборт, она испытала настоящее облегчение. По своей, ещё детский, наивности она даже представить себе не могла, что это за процедура, и ждала её с нетерпением. Ей совершенно не хотелось становиться матерью, тем более, что она ничего не знала об отце ребёнка, кроме имени и фамилии, которые запомнила совершенно случайно. Она даже не знала, сколько ему лет, и откуда он родом. Курсант военного училища Саша Морозов больше не появлялся в её жизни, и Александре ни разу не пришло в голову, почему он не сделал ни одной попытки разыскать её – зная институт и курс, это было не так сложно. Однако, парень так и не объявился, а ведь сам говорил, что она ему нравится. Впрочем, она была этому рада – ей совсем не хотелось видеться с ним… никогда.
Всё, что осталось у неё на память о своём неуклюжем шаге во взрослую жизнь – латунная форменная пуговица, которую она зачем-то бросила в свой чемодан там, в деревне...
- Аля, - неожиданно вошедшая мать растерянно остановилась посреди комнаты, - у нас непредвиденные обстоятельства.
- Какие?
- Отец никуда не едет…
- Почему? – дочь удивлённо округлила серые, с поволокой глаза, - Он же собирался…
- Командировка отменяется.
- И как теперь?.. Мне же завтра в больницу…
- Ничего не получится, - Вероника медленно подошла к кровати и присела рядом с Александрой, - если только…
- Что?.. – в глазах девушки загорелся огонёк надежды, - Если – что?..
- Если только Татьяна Алексеевна возьмёт на себя ответственность… так… Я звоню!
Снова вскочив с постели, Вероника Григорьевна выбежала в гостиную и схватила телефон. Она уже набирала номер врача, как вдруг заметила, что дверь в соседнюю комнату приоткрыта – Галина всё ещё продолжала гладить, теперь уже постельное бельё. Захлопнув дверь, Вероника вместе с телефоном вернулась в свою спальню, на ходу разматывая длинный шнур. Убедившись ещё раз, что лишних ушей нет, она торопливо покрутила диск…
…Разговор с Татьяной Алексеевной был неутешителен – так категорически отказывалась браться за аборт несовершеннолетней Али в случае, если девушка после не останется под её строгим наблюдением.
- Вероника Григорьевна, нет, нет и ещё раз нет. Сделать прерывание вашей дочери и тут же отпустить её домой я не имею права! Вы можете нажаловаться на меня куда угодно, в профком, партком, даже во всемирную организацию здравоохранения! Но я не возьму на себя такую ответственность! А, если у Али откроется кровотечение, или начнётся сепсис?! Вы – взрослая женщина, и понимаете, чем может грозить такая операция. Либо Аля остаётся под моим присмотром, либо я просто не берусь ни за что… Ваш муж сразу меня засудит! Можете, конечно, забрать её под расписку, но учтите, если что, вы первая будете нести ответственность!
- Вот чёрт… - со злостью бросив трубку, Вероника Григорьевна с размаху уселась на банкетку, - Она у меня с работы вылетит!.. Я этого так не оставлю… Разговаривает со мной, как с какой-то колхозницей!.. представляешь?!
- Мам, что?.. – Александра смотрела на мать испуганно, - Ничего не получается?..
- Пока нет, но я что-нибудь придумаю…
- Может, папа позже уедет?
- Не знаю. Судя по его тону, случилось что-то из ряда вон выходящее.
- Что?!
- Не знаю… он только сказал, что все торжества отменяются, и концерт с банкетом тоже. И ещё сказал, чтобы мы никуда из дома не отлучались, ни сегодня, ни завтра…
- Это – война?! – глаза дочери стали похожи на два огромных фарфоровых блюдца, - Мама… это может быть война?..
- Не знаю… - до матери только сейчас, кажется, стало доходить, что причины, по которым отменяется командировка Семёна Ильича, а, заодно, и праздничные мероприятия, слишком серьёзны, чтобы отставить их на второй план, - Он пока ничего не объяснил… Но, думаю, скоро мы всё узнаем.
***
Утром одиннадцатого ноября, собираясь на учёбу, девчонки ворчали по поводу заунывной классической музыки, льющейся со вчерашнего дня из репродуктора. Она никак не соответствовала из весёлому настроению. Накануне Нелька получила из дома посылку, в которой обнаружила модные югославские сапоги, которые её мать «урвала» , отстояв огромную очередь в универмаге, и которые девушка собиралась сегодня надеть в институт. Приподнятое настроение Анюты имело под собой совершенно другую, но единственно важную для неё причину. Вчера Виталик водил её в театр, на «Женитьбу Фигаро»… Роль графини играла его мать – Софья Мясникова, и этот факт делал бессмертную пьесу ещё интереснее в глазах влюблённой девушки…
Сидя рядом с Виталиком на балконе, Аня чувствовала себя чуть ли не принцессой – так всё было красиво вокруг… До этого она всего лишь один раз была в театре, когда ездила вместе со своим классом на экскурсию в Свердловск… В её родном городе театра не было, лишь самодеятельные студии, но всё это было не то… Вчерашний же спектакль оставил в её душе незабываемое впечатление… Когда, по окончании представления, Виталик провёл её за кулисы, в гримёрку матери, Анечка ощутила самое настоящее благоговение. Переступив порог святая святых, она так и застыла в дверях, и, если бы не сам Виталик, она не сдвинулась бы с места, увидев вблизи настоящую театральную приму… Сняв парик, та ещё не успела смыть грим и сменить костюм, так и предстала перед Анютой в платье Розины, с разбросанными по плечам рыжими волнистыми прядями.
…Аня даже не обратила внимания на чуть снисходительный взгляд, которым наградила её Софья, когда Виталик представил ей свою спутницу. Девушка не знала, что нужно говорить в таких случаях, но она искренне посчитала, что обязана произнести какие-то слова. Она не совсем умело поблагодарила актрису за спектакль и ещё менее умело похвалила её игру, смущаясь и путаясь в словах. К счастью, Виталик взял инициативу в свои руки и, наскоро произнеся какие-то дежурные сыновние фразы, увёл вконец растерявшуюся Анюту в раздевалку.
«У тебя такая красивая мама…» - всё ещё представляя перед собой рыжеволосую, сероглазую сорокапятилетнюю красавицу, которой нельзя было дать и сорока, восхищённо произнесла девушка, пока гардеробщица искала их одежду.
«Ты ей тоже понравилась».
Помогая Ане надеть тёмно-бордовое пальто с норковым воротником, Виталий не переставал улыбаться, любуясь её отражением в большом зеркале. Ей показалось, что улыбается он многозначительно, как будто что-то тщательно утаивая от неё до поры до времени.
«Ты думаешь, что понравилась?» - она смотрела на него с нескрываемой надеждой.
«Думаю, что – да!»
…Этих слов хватило, чтобы настроение взлетело вверх воздушным шариком, и так и зависло где-то в небесной, цвета её глаз, синеве…
***
Причину траурной музыки и отмены вчерашних концертов девчонки узнали в обед, вместе с остальными студентами, и вообще – вместе со всей страной. Войдя в аудиторию, преподаватель английского языка какое-то время молча смотрел на своих подопечных, потом, подойдя к кафедре, заложил руки за спину.
«Товарищи студенты… нашу страну постигло огромное горе… Умер генеральный секретарь коммунистической партии… Леонид Ильич Брежнев… Убедительная просьба, сохранять спокойствие… не посещать увеселительных заведений… вести себя достойно во все дни предстоящего траура…»
Первой мыслью, посетившей Анюту после того, как прошёл первый шок, была мысль о завтрашнем дне рождения Виталика. Опомнившись, она честно попыталась устыдиться, но ничего из этой попытки не вышло – романтический ужин с женихом не смогло затмить даже трагическое известие о смерти генсека…
…Виталия она увидела, как только вышла после занятий на улицу – он ждал её на крыльце института.
- Привет, - его поцелуй и обаятельная улыбка сразу рассеяли все её тревоги.
- Привет… - чувствуя спиной завистливые взгляды однокурсниц, Аня смущённо улыбнулась в ответ, - Как хорошо, что ты пришёл…
- Я целый день хотел тебя увидеть. Поехали?..
- Куда?! – Анюта подняла на парня удивлённый взгляд.
- Увидишь…
Виталик очень любил производить эффектные впечатления, поэтому, услышав это его «увидишь», Анечка оказалась в предвкушении очередного сюрприза. Она всё чаще ловила себя на мысли, что привыкает к его знакам внимания, и уже довольно избалована ими. Она даже забыла о том, что произошло в стране.
- Ой, слушай… - уже сойдя с крыльца, она вдруг повернулась к своему спутнику, - Такой ужас, да?..
- Где – ужас?! – Виталик нарочно нахмурившись, покрутил головой, - Какой ужас?!
- Ну, это… - она растерянно посмотрела на него, - Брежнев умер…
- А, ты об этом! – парень театрально хлопнул себя по лбу, - Это уже не новость!.. Он давно был на грани, в общем-то вполне ожидаемое событие.
- Возможно, но всё равно…
- Анечка, это – естественный процесс!.. Все люди – смертны, и поэтому нужно брать от жизни всё, что она нам даёт! Прошу!
Открыв перед девушкой дверь чёрной «Волги», которая ждала их на стоянке, Виталий жестом пригласил Анюту в салон. Водителя не было, и он сам занял место за рулём.
…Дом, к которому они подъехали спустя полчаса, был элитным, из новостроек. Аня с изумлением оглядывала огромный холл на первом этаже, с широкой, светлой лестницей, расходящейся на верхнем пролёте по обе стороны… а так же сидевшую за окошком консьержку… и кабину лифта внушительных размеров, ярко освещённую, абсолютно чистую, с зеркалом во всю стену. Пол в холле был устелен светлым линолеумом и тоже был идеально чистым, так, что девушка машинально посмотрела на свои сапожки.
Поднявшись вместе с ней на пятый этаж, Виталий открыл одну из двух дверей на широкой площадке, и приветливо посмотрел на Анюту. Шагнув в квартиру, девушка невольно застыла: прихожая была, скорее, похожа на тронный зал, устеленный ковровыми дорожками, с мягкими креслами вдоль стен, с зеркальными шкафами для одежды, со свисающей с потолка трёхъярусной хрустальной люстрой… Да и вся квартира была похожа на дворец, во всяком случае, так показалось Анечке. Особенно поразила её кухня – она была просто гигантских размеров, и Виталий называл её столовой…
- Ты чего-то испугалась?.. – он пристально посмотрел на девушку, когда они переступили порог его комнаты, - Если родителей, то их нет, и ещё долго не будет. А домработница уже ушла.
- А они точно не придут? – Аня осторожно оглядывала стены, оклеенные бордовыми, в золотых узорах, обоями.
- Точно, - обняв сзади за плечи, Виталик прикоснулся губами к её щеке, - отец теперь в обкоме надолго застрял… А мать у сестры… Спектакли отменили, так она решила это время с пользой провести.
- Послушай… - чувствуя, как его поцелуи становятся всё откровеннее, Анюта решила отвлечь парня, - А как же завтра? Если траур, то, наверное, нельзя идти в ресторан?
- Кто сказал?..
- Ну, не знаю… нас предупредили, чтобы не вздумали ходить в увеселительные заведения.
- А кто сказал, что ресторан – это увеселительное заведение? – несмотря на её слабое сопротивление, Виталий всё крепче сжимал объятия, ладонью норовя попасть за вырез блузки на груди Анюты, - Ресторан это предприятие общественного питания… И человек не должен умирать голодной смертью, даже если в стране траур…
- Виталик, не надо… - Аня с огромным усилием разжала его руки, - Я говорила, что не могу…
- Ну, почему?.. – он смотрел на неё из-под полуопущенных век, глубоко дыша, - Ведь я тебя люблю…
- Нет… - боясь, что, ещё чуть-чуть, и она снова бросится в его объятия, Аня поспешно отошла к окну, - Для меня это слишком серьёзно.
- Только после свадьбы?.. – он подумал, что пошутил, но, поймав строгий взгляд, тут же осёкся.
- Только после свадьбы, - твёрдость, с которой Аня произнесла эти слова, не оставляла сомнений в том, что девушка имеет непоколебимые принципы.
- А, если это – любовь?
- А, если она вдруг пройдёт?
- А, если – нет?..
- А, если – да?.. Вот ты… ты хотел бы жениться на девушке, которая… - Аня стеснялась откровенно говорить на эту тему, и тщательно подбирала слова, - которая до тебя уже… с кем-то…
- Зачем – с кем-то? – улыбаясь, парень буквально гипнотизировал её своим взглядом, - Не с кем-то, а со мной… Какая разница – до свадьбы, или после…
…Услышав его аргумент, Анюта почувствовала, как огромная волна восторга наполняет всё её существо…
Виталий явно намекнул, что он хочет жениться – на ней!..
- Ну, если только… - стараясь не показать виду, она изо всех сил сохраняла невозмутимый вид, - Если только…
- Только – что?..
- За день до свадьбы.
- Ловлю на слове… - она снова подошёл к ней близко и, обняв, пристально посмотрел в глаза, - И учти… ты сказала это сама…
Продолжение:
http://www.stihi.ru/2015/05/04/1013