Я стояла в приёмном в тапочках и с сумкой в руках,
А потом мне сказали: «Второй этаж, направо»,
И вскоре я нашла свою палату,
И кровать с панцирной сеткой без подушки
Зато с одеялом – «Труженик», п/шерстяное, 1990 год, № 14.
И потекла рутина – знакомая картина,
Не первый раз рисованная с эскизов реанимации,
Когда лежишь под капельницей в прострации,
В ожидании, когда всё кончится,
А, может, хотя бы врача.
Когда-нибудь ты вспомнишь это, хохоча,
А пока не хочется даже плакать.
И напротив – две кровати.
На одной – женщина с гепатитом,
А на другой умирают от рака.
И в три часа ночи сигнал тревоги –
У соседки отёк лёгких, срочно в реанимацию…
Ничего особенного – банальная ситуация,
Особенно в воскресение.
А позавчера привезли мужчину -
После обеда
Положили на каталку в коридоре –
Палаты переполнены, и вечно нет места.
Ночью он умер, и никто не заметил,
Лишь санитарная комната почему-то
Была забрызгана кровью…
И мне сказали: «Здесь на каждой кровати
Наверное, кто-то умер. А мест всё равно не хватает».
И свято место не бывает пусто.
И тогда я сказала окружающему миру
И своему внутреннему Я:
«Да пошли вы все на ***»,
И села на подоконник в коридоре.
Наступило утро –
Белые халаты, шприцы, студенты –
Бесконечное утро обычной больницы.
Через два дня в выписном эпикризе
Мне написали:
«Выписана с улучшением»
27.05.2009